Мой (ЛП) - Страница 38

Я смотрю, как Реми ждет, что он поднимется, и в это же время уверена, что все женщины в этом зале кричат и глазеют только туда, куда и я. На то, как по мускулистому торсу Ремингтона скатываются капельки пота. Как его покрытые венами и татуировками руки блестят от влаги и смотрятся такими же чернильно-черными, как и волосы. Как появляются его сексуальные ямочки, когда он улыбается сам себе каждый раз, побеждая свою жертву.

Девушки "Р-А-З-Р-Ы-В-Н-О-Й!!" болтают между собой в перерывах между криками, точно так же, как и мы с Мел когда-то, во время просмотра боя. Две из них, "З" и "Р", прыгают вместе, обнимая друг друга, потому что, могу поспорить, похоть их просто захлестывает.

О, боже, это уже слишком для меня. Предполагалось, что он мой. И я просто не могу в это поверить. Я вижу его, касаюсь его, целую его, люблю его и девяносто девять и девять десятых процентов меня просто не может поверить, что кто-либо, столь же неуловимый, сложный, столь же мужчина, как он, может принадлежать любой, даже не смотря на то, что любит меня.

Один хук справа и звук шлепка об пол ринга после, и вот уже рефери поднимает руку Ремингтона в воздух. Его грудь вздымается, голодные голубые глаза смотрят на меня, глаза, которые прожигают меня до костей. Он не улыбается. Его ноздри трепещут. Мое тело тяжелеет и готовится к тому, что я явно читаю в его глазах.

— Вы хотите еще? — я слышу крик из динамиков. — Вы готовы к БОЛЬШЕМУ?

Публика взвыла, девушки "Р-А-З-Р-Ы-В-Н-О-Й!!" кричат, а Ремингтон продолжает смотреть на меня, восстанавливая дыхание. Его взгляд ярко-голубой, и он раздевает меня прямо на месте, могу поставить на что угодно, что он трахает меня в своем воображении. Моя сверхчувствительная грудь тяжелеет, и, когда он принимается за своего следующего соперника, я намокаю между ног и дрожу от того, насколько гибкие его мышцы, от того, как в его голове выстраивается новая стратегия.

Я умираю от желания получить его всего для себя сегодня ночью, его язык у меня во рту, делающий со мной все те вещи, которые он обычно делает, его внутри меня, толкающегося мощными и быстрыми рывками, или медленными, но глубокими... Я просто хочу обнимать своего большого льва и дарить ему всю свою любовь, которой никто в мире больше не способен его одаривать так, как я.

Толпа кричит: "Вперед, Разрывной!!!!"

Они хотят пощекотать нервы, что всегда происходит, когда на ринге он, и Ремингтон с радостью им это предоставляет. Он смотрит на меня, и я не знаю, что он ожидал увидеть в этом взгляде, но, что бы это ни было, он это получает. Он смотрит на своего следующего соперника, молодого боксера, которого я раньше никогда не видела, но прежде, чем я это понимаю, Реми со скоростью света наносит три быстрых удара по бокам и в центр, и заканчивает хуком в челюсть, - тот падает камнем.

— ДА! - шипит Пит, поднимая руки вверх. — ДАДАДА!!! ДАААААА!

Весь зал скандирует "Разрывной!", пока я неподвижно сижу в своем кресле.

Боль одним ударом пронзает все мое тело, переходя в судороги. Я хватаюсь за живот и неловко дергаюсь.

"Разрывнооооооой, народ! Еще раз, я говорю вам, Разрывной!!!!!!"

Его рука победно вздернута вверх, и я замечаю небольшую кровавую рану в центре его нижней пухлой губы. Он одаривает меня своими ямочками, его глаза мерцают, а я умираю от желания слизать эту капельку крови и смазать его губу мазью. Новая судорога ощущается где-то глубже, и мне приходится немного сгорбиться, поэтому, когда приводят следующего соперника, я даже не смотрю. Я чувствую себя намного хуже, чем слегка нездоровой.

Мои легкие сжимаются, когда я поднимаю глаза и вижу, как в бое он задействует каждую возможную мышцу, его удары отрывистые и гибкие. Я вижу его, но в мыслях продолжаю отдаляться. Меня волнует боль. Интересно, что со мной.

— Пит, мне нужно в туалет прямо сейчас, — произношу я голосом, которого никогда раньше не слышала. Он звучит напугано, по-настоящему напугано, и дрожит. Но Пит встает, сосредоточенный на том, что происходит на ринге, и рассеянно плетется за мной к грязным, временно приспособленным туалетам.

Там, снаружи, я стою в очереди пару минут, и когда подходит мой черед, захожу в маленькую пластмассовую кабинку. Я снимаю брюки, которые ощущаются липкими и вижу, что они пропитаны красным, как если бы у меня пошли месячные.

— О, мой бог, — произношу я.

Делаю тысячу успокоительных вздохов, но они на самом деле меня не успокаивают, а вместо тошноты, тонущее чувство отчаяния заполняет меня всю. Несколько минут я пытаюсь успокоиться, чтобы выйти и хотя бы попытаться собраться до окончания боя. Пит улыбается мне.

— Подруга, я никогда не видел, чтобы кто-то столько блевал. Сколько фунтов ты уже потеряла?

— Просто давай сядем, — говорю я.

Иду медленно, слегка сгорбившись, потому как, если выпрямляюсь, болит сильнее, и мое тело, кажется, инстинктивно хочет свернуться в клубок. Я опускаюсь на свое место максимально осторожно, в то время, как Ремингтон по-прежнему там, а его имя выкрикивают со всех сторон. "Реми" — зовут они.

Он ожидает следующего соперника, когда его голова поворачивается в нашу с Питом сторону так, словно он ждал, когда мы вернемся на свои места. Он подмигивает, когда видит меня. После этого его гладкие брови сходятся к переносице, когда он присматривается ко мне повнимательнее.

Вдруг он хватается за канаты ринга и спрыгивает вниз, публика оживает, когда они осознают, что это элемент его привычного дурачества, как и всегда, когда он заходит на ринг. "Ре-минг-тон! Ре-минг-тон! Ре-минг-тон! " - скандирует толпа, когда они понимают, что он направляется ко мне, и что вся эта гора мускулов и силы, наполненная тестостероном, приближается ко мне, они меняют кричалку на "Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй!"